ПОРУКА
Что ты скажешь мне, Алена,
через двадцать быстрых лет?..
Точно
ветер за спиною,
как
звезды мелькнувшей свет,
просвистели
надо мною
эти
двадцать быстрых лет.
Дни
семейной непогоды
пережили
ты и я.
Уместилась
в эти годы
вся,
Алена, жизнь твоя.
Ты
студентка, ты большая,
детство
кончилось, и вот,
мир
собою украшая,
смело
входишь в зрелый год.
Мне
одна теперь порука
в
окруженье грозных сил:
если
вдруг дождусь я внука, —
значит,
не напрасно жил.
25
июня 2008
* * *
Белая
акация в сквере городском
тихо
осыпается медленным дождем.
На
траве в сиянии золотых лучей
мирно
чистит перышки стая голубей.
От
акаций стелется бесподобный дух,
и
порхает в воздухе голубиный пух.
Вспоминать
не хочется ни о чем другом
благодатным
вечером в сквере городском.
5
июля 2008
В
ПЛЕНУ
Позабыв
об отваге,
проморгали
страну.
Вся
Россия — концлагерь.
Мы
— в позорном плену.
Наших
предков свершенья
стали
здесь не нужны.
И
смешны возмущенья,
и
обиды — смешны.
Наши
«братья» для смеху
подло
кинули нас.
Мы
врагам на потеху
сдали
Крым и Кавказ.
Иномарки
и тряпки
оказались
нужней,
и
шуршащие бабки
стали
чувствам родней.
Мы
на баксы и жвачку
разменяли
страну.
И
стоим враскорячку
в
этом телеплену…
20
июля 2008
* * *
Июльский
полдень, половина лета.
Сияет
солнце в синей высоте.
Цветы
в полях под океаном света —
любовь
Творца к тончайшей красоте.
Предназначенье
нашей жизни бренной —
не
объяснить, не разгадать вовек.
Есть
два созданья высших во Вселенной,
Божественных
— цветок и человек.
Волнует
высь упругими лучами
природы
летней трепетную кровь.
В
сиянье поля нежными цветами
Бог
выражает нам свою любовь.
И
если в ком-то мы души не чаем, —
волненье
дышит и у нас в крови.
Даря
цветы, друг другу мы вручаем
частицу
той Божественной любви.
23
июля 2008
ЧУЖИЕ
Одна
и другая — чужие,
и
нас по краям развели
две
силы — Москва и Россия,
два
полюса русской земли.
Нам
стала враждебна столица.
Нас
выгодней перемолоть.
Не
сможем мы с ней породниться
и
слиться в единую плоть.
Она
всё черней и развратней,
ей
грязные слаще слова.
Всё
дальше и всё безвозвратней
уходит
от русских Москва.
И
скоро, ощерясь клыками,
спеша
опуститься в Содом,
она
всем идущим за нами
устроит
кровавый погром.
27
июля 2008
* * *
Да,
мы на мир посмотрели,
к
призрачной цели спеша…
Вот
мы с тобой постарели…
Что
ж ты всё плачешь, душа?
Ты
всё никак не лишишься
силы
огня своего,
ты
всё никак не смиришься
с
подлостью мира сего.
Знать
бы, зачем, отчего же
ты
мне досталась такой,
ведать
бы, Господи Боже,
что
мне поделать с тобой…
1
августа 2008
* * *
Ушел
июль, и лето — на закате,
короче
дни, прохладней вечера.
Я
не жалею больше об утрате
бессонных
гроз, гремевших до утра.
Прошедших
лет не повернуть обратно.
Зеленым
листьям суждено истлеть.
И
обо всём, ушедшем безвозвратно,
довольно
мне грустить и сожалеть.
Всё
на земле уходит и проходит.
И
скоро листья с ветром улетят.
Лишь
облака и звезды в небосводе
на
нас глазами вечности глядят.
Но
верю, вновь зерном нальется колос,
цветок
опавший снова расцветет,
и
этот Божий дар — мой грустный голос
средь
облаков и звезд не пропадет.
5
августа 2008
НА
РУИНАХ ЦХИНВАЛА
Им
долго жить в разрухе и печали,
золой
и пеплом их не Бог занес…
Играл
оркестр в разгромленном Цхинвале,
и
невозможно было спрятать слез.
Больной
стране еще одним уроком
предстала
эта общая беда.
В
зияющих, пустых глазницах окон
застыл
предсмертный ужас навсегда.
Торжественно-молитвенные
звуки
лились
над черной копотью домов.
Росла
надежда — этот свет Христов, —
в
глазах, остывших от сердечной муки.
Услышав
и запомнив каждый взрыв,
все
обойдя руины и воронки
и
скорбный лик ладонями закрыв,
стояла
Богородица в сторонке.
Играл
оркестр, во тьме горели свечи,
вокруг
умолкли птичьи голоса,
и
слушали недвижно небеса
его
звучанье в этот горький вечер.
Поджали
когти ястребы войны,
но
жаждут жертв кавказские капканы.
Уж
сколько лет разорванной страны
кровоточат
бесчисленные раны!
Над
нами Божьей Матери покров —
как
изболевших душ анестезия.
Нас
крепче свяжет пролитая кровь,
Осетия,
Абхазия, Россия…
23
августа 2008